Золотые костры - Страница 128

128

— Выходит, я легко отделался. — Вальтер вновь попытался улыбнуться, но вспомнил о губах, и улыбка превратилась в оскал.

Она тяжело вздохнула:

— Ладно. О кинжале. После того как я его нашла, решила, что законники придумали что-то свое для сбора душ. Но с душами кинжал не работал. Я не смогла понять, для чего он нужен, возила с собой почти полгода.

— Один человек сказал мне, что, когда им долго владеешь, начинают происходить неприятности. У тебя такое было?

— На стражей правило не распространяется, — влез в разговор Вальтер. — Клинок никак не влияет на тех, у кого уже есть кинжалы. В остальном — сущая правда. Вещь довольно опасная.

Кристина раздраженно дернула плечом и продолжила:

— Я сдала его на хранение в «Фабьен Клеменз и сыновья» и, собственно говоря, забыла о нем на какое-то количество лет. Вспомнила, лишь когда увидела описание черного камня из книги, что лежала на столе у Мириам. Редкий фолиант, хорошие рисунки. Хагжитский я знаю довольно поверхностно, но прочитанного хватило, чтобы понять — глаз серафима достаточно редкая и ценная вещица.

— И ты забрала оружие. Дай догадаюсь — это случилось в Барбурге. И в этот же день получила два удара ножом.

Кристина переглянулась с Вальтером, и тот проронил:

— Говорил я тебе, он еще тот умник.

— Все верно. Как я понимаю, тебе рассказал об этом тот, кто похитил клинок из моей сумки.

— Ну ты должна быть ему благодарна. Он спас твою жизнь, оплатил лекаря и комнату. Кинжал не принес ему никакого счастья, и он избавился от него. Отдал человеку, которого мы поймали в Шоссии. Кто те люди, что напали на тебя?

— Не имею понятия. Я подозреваю, что они наемники Ордена. Он, — кивок в сторону колдуна, — считает, что сторонники человека, создавшего кинжал.

— Интересно, — с сомнением протянул я.

— Что не так? — Она прекрасно чувствовала, когда меня смущают факты.

— На кой черт это Ордену? Да и как они вообще узнали? Ты ведь не бегала по улицам и не размахивала таким оружием направо и налево. Трое законников, которых ты встретила в горах, мертвы. Каликвецы, если бы они знали твое имя или считали, что страж выжила, достали бы тебя из-под земли и давно уже прикончили. Для них ты — всего лишь безымянная женщина, которую в лицо видел только погибший монах-привратник. Мы возвращаемся к самым легким из моих вопросов: как они узнали твое имя, раз ты никому его не говорила? почему поняли, что кинжал у тебя? откуда догадались, в каком отделении «Фабьен Клеменз и сыновья» ты его заберешь и в какой день, если напали сразу же после этого?

— Твои предположения? — Вальтер был так любезен, что позволил мне высказаться.

— Кто напал — без понятия. О том, как нашли, — Кристина оставила следы. Задела колокольчик, который услышали не те уши. Но она утверждает, что ни с кем не говорила ни о событиях в горах, ни о темном кинжале.

— Это так, — подтвердила девушка. — Но я задавала вопросы о глазах серафима. Спрашивала у коллекционеров камней и у хагжитских торговцев.

— Возможно, кто-то искал то же самое, что и ты, и заинтересовался человеком, который проявляет любопытство в столь специфической области.

— Но больше никто не пытался напасть на тебя после того случая. — Вальтер работал над своим носом, проводя сияющими пальцами и постепенно снимая отек.

— Какой смысл? Я перестала быть интересна. У меня больше не было кинжала.

— Но ты все равно слишком много знала, — улыбнулся я. — Лично я бы завершил дело, чтобы человек не создавал проблемы.

— А ты изменился. — Кристина внимательно посмотрела на меня, затем неохотно кивнула. — Я бы поступила точно так же. Раз уж ты меня разыскал, несмотря на то что я скрываюсь, то и убийцы могли. Два года — большой срок.

Вальтер смотрел на меня неотрывно. Я знал, чего он боится, и произнес то, что уже давно сидело у меня в голове:

— Оставить тебя живой можно было лишь по одной причине — это кому-то выгодно. К примеру, ты можешь привести к клинку. Или же еще как-то помочь. Вот, допустим, твой друг. Он вполне мог нанять людей, а затем, когда у них ничего не вышло, втереться к тебе в доверие и всегда находиться поблизости.

Бывший слуга маркграфа Валентина рассмеялся и поднялся со своего места:

— Пожалуй, я пойду схожу к Филиппу. Иначе я все-таки кого-нибудь в самом деле убью.

Он вышел, а я, дождавшись, когда его шаги стихнут на лестнице, встал. Распахнул дверь, проверяя, действительно ли мы остались одни.

Кристина сидела с непроницаемым лицом, но я видел, как в ее темных глазах бушует буря.

— Как давно ты его знаешь?

— С тех пор, как меня едва не убили. Когда я пришла в себя, он был рядом.

Я невесело хохотнул:

— Очень удобно. И вписывается в мою теорию. Заботливо оказаться подле постели раненой в тот момент, когда нужно, раз уж не удалось получить клинок.

Она не желала верить:

— Это всего лишь теория, Синеглазый. У тебя нет никаких доказательств, впрочем, как и у меня.

— Ты не слишком доверчивая натура, Криста. Отчего же поверила проходимцу?

Девушка допила вино, подумала:

— Кроме того что он несколько раз спасал мою жизнь, Вальтер очень убедителен. Ему нужна помощь стража. И я верю в его историю. Мы стоим на грани катастрофы, Людвиг. До пропасти, в которой бушует пламя, всего один шаг. Но никто из людей даже не подозревает об этом.

В комнате было душно, и я расстегнул ворот рубахи.

— Катастрофы случаются ежегодно. Если не эпидемия чумы, так юстирский пот. Если не очередная еретическая секта, рисующая на гравюрах Папу с козлиными ногами, так война. Человек, создающий кинжалы, отравляющие души, без сомнения, опасен. Но не слишком ли рано мы кричим «апокалипсис!»?

128