Золотые костры - Страница 90

Вильгельм одобрительно хмыкнул и занялся настройкой инструмента. Это отняло у него какое-то время, так что я показал студенту на стул, а тот с улыбкой ткнул в стоявшую на столе бутылку вина.

— Чураетесь поста? — между делом спросил Львенок.

— Бог меня простит, — беспечно улыбнулся он.

Молодой человек оказался не таким уж и юным. На мой взгляд, ему было лет двадцать пять.

— Отличный плащ, — оценил я, протягивая ему наполненный стакан.

— Благодарю, страж. — Он театрально поклонился. — Купил его у старьевщика в Руже. Оказалось, удивительно полезное приобретение для путешествий. Но он не продается.

Львенок взял несколько аккордов:

— Лютня великого мастера менее ценна, чем цветастый плащ?

— Представьте себе. Я человек противоречий. Ценность тряпки для меня выше, чем этого превосходного инструмента. Согласен на двенадцать дукатов. Вы, как я посмотрю, ценитель и понимаете, что я отдаю ее задаром.

— Что думаешь, старина?

— Отродясь не умел играть. Тяжелые времена, господин студент?

— Верно, — не стал отрицать тот. — К моему сожалению, четверо господ из гильдии плотогонов оказались куда опытнее меня в игре в кости.

— То есть обманывали они куда лучше, чем вы.

— Вы угадали. — И это его тоже не смутило. — К тому же они не оценили моего обаяния, и у них были большие кулаки. Так что мне пришлось, разумеется, с глубочайшим сожалением сперва признать свой проигрыш, а затем и банкротство. Ну, так как?

— Увы. — Львенок протянул инструмент владельцу. — При мне нет даже половины нужной суммы.

— Жаль, — ничуть не опечалился студент. — Тогда, возможно, господ стражей заинтересует старинный гримуар? Два дуката, и он ваш.

Наш гость был не из простолюдинов или ремесленников — слишком чистая речь без малейшего акцента, хотя, скорее всего, его родной язык — гестанский. Возможно, третий-четвертый сын какого-нибудь барона средней руки, которому нет смысла надеяться на наследство, и единственный путь наверх — это хорошее образование.

— Как я посмотрю, студент Савранского университета не считает зазорным торговать со стражами, — усмехнулся я.

— О, моя альма-матер конечно же находится в Прогансу, и некоторые мои собратья по обучению набрались радикальных взглядов сей страны. Но, поверьте, господа: я не отношусь к подобным людям. И считаю вашу работу крайне важной с точки зрения социологии.

Львенок поднял брови:

— Ну, если так… давайте посмотрим книгу.

Том, извлеченный из сумки, был переплетен в новенькую кожу, а вот страницы оказались старыми и пожелтевшими.

— Это «Атлас адских существ, охраняющих преддверия, а также входы, выходы и лазейки и посещающих мир Господа для вреда людям, в категории от шестой до шестнадцатой» Густава Йозерклавца. Разумеется, хорошая копия. Одна из первых отпечатанных книг на типографии в Оляснице. Рисунки, хочу заметить, цветные.

— Язык староцерковный?

— Именно так.

— К сожалению, я на нем не читаю. Но книгу куплю. Изображения интересные, а библиотека Арденау всегда рада хорошим вещам. Надеюсь, вы не просадите монеты в кости этим же вечером. — Львенок полез за деньгами. — Кстати, откуда она у вас?

— Украл из университетского хранилища, — предельно честно ответил господин студент. — Решил развлечь себя занимательным чтивом в дороге.

Мой друг с ухмылкой протянул молодому человеку две тяжелые золотые монеты.

— Господа, вы меня спасаете! — чинно поблагодарил тот, убирая деньги за пазуху.

— На каком факультете вы учитесь?

— На богословском.

Львенок от хохота едва не скатился под стол. Студент, ничуть не обидевшись, благосклонно улыбался, словно бы радуясь, что стал причиной веселого настроения окружающих.

— Играющий в кости, пьющий вино в пост, продающий украденные книги! Вы точно хотите стать клириком?!

— Вообще-то я планирую получить должность кардинала, — серьезно ответил тот.

— Кардинала? — полюбопытствовал я. — Почему же тогда сразу не Папы?

— О, господин страж. Я ставлю перед собой лишь осуществимые цели. В выборе наместника Бога слишком много случайностей и неизвестных. Чтобы просчитать столь непростую партию, следует хорошо знать соперников, врагов и сторонников. Я подумаю об этом после получения белой лошади с красным покрывалом и золотыми поводьями.

— Что же. Тогда через какое-то время я буду хвастаться, что спас от голода защитника возвышения святой веры, мира и процветания всех христианских народов, приращения и крепости Святой Церкви, — усмехнулся Львенок.

Студент ответить не успел, потому что дверь едва не слетела с петель, что есть сил громыхнув об стенку.

Мы с Львенком уставились на Проповедника. Надо сказать, что старый пеликан обладает минимальным контактом с нашим миром и в лучшие свои дни едва способен удержать в руках карты. Чтобы так долбануть дверью, требуется очень много сил, которых у Проповедника столько же, сколько у меня ангелов в кармане. Лицо у души было искажено от ужаса, и выдавить мой приятель смог лишь:

— Церковь! Там… ужасно!

Он исчез прежде, чем я успел узнать, в чем дело. Подхватив куртки, мы бросились к лестнице.

— Эй! Что такое?! — крикнул нам в спины студент, который, разумеется, ровным счетом ничего не понимал.

У меня еще мелькнула в голове глупая идея, что Проповедник научился у Пугала зло шутить и нашел способ заманить нас на праздничную службу, но она тут же исчезла, стоило нам спуститься на первый этаж.

Входная дверь была настежь распахнута, и холодный морозный ветер, пахнущий зимней ночью и снегом, гулял по быстро остывающему залу. Его порыв загасил большинство свечей, зажженных в двух огромных люстрах и подсвечниках, и теперь к запаху зимы примешивался приятный оттенок воска и дымящихся фитилей. Огонь в камине трепетал и прыгал, но его света вполне хватало, чтобы я увидел старуху из семьи фермеров и ее внука, возле которого она стояла на коленях. Маленькое тело было изломано, и на досках уже набралось довольно много крови.